мягкая подушка, как твоё плечо
знаем мы друг дружку, как свое гнездо;
мы всего лишь птицы, птицы в небесах:
воробьи на гнездах, ласточки в бегах.
птицы не простые, как казалось нам,
птицы - на орбите, мы на проводах
провода опасны, говорила мать,
мы её не слушались, было нам плевать.
думали, мы лучше знаем этот мир.
провода сгорели, с ними весь наш мир.
и теперь не птечник смотрит на меня
из под хмурых бровок в лике из окна.
мы теперь не птицы, птицы в проводах
мы теперь в темнице, в тюрьме с названием страх.
мама говорила, под крыло брала,
но нам какое дело, мы же в небесах
в небесах летали, летали как могли,
но провода опали, а вместе с ними мы.

двести девятая заметка. нет сил.
одна лишь пустота.
и прилетел ко мне навстречу тот дальний друг,
что в странных снах
всегда был рядом, кем бы не был:
котом, собакой, и змеей
в его глазах мир бесконечен.
мир доброты и грустных грёз,
разбившихся в тени мечтаний,
под древом плачушим с утра,
его тихонько обдурила
асфальтовая детвора.
он поколение пепси колы
видел в кошмарах, страшных снах,
и что его так зацепило
в моих столь странных длинных снах?
и ход конём ему знаком,
и обжиг горки из металла
и твёрдый потолок, что разбивает в хлам коленки
для них нет времени, нет смерти
он не один, его не счесть,
он скачет из вселенной в землю,
что на обед? меркурий, марс?
не астрономом был он, детка,
а просто отражением мира
в моих столь странных длинных снах.

вчера видала старый сон:
своих друзей, и белый свет.
и этот сон остался там
в хрустальной тишине.
порывы ветра, крики вьюг
ласкают наши сны,
и птицы ночью не клюют,
ловя чужие сны.
борьба за сон, теперь уж в моде
по мне, пристрастие такое,
как модно говорить "не в тренде",
но каждый день, каждую ночь,
хватаю лупу вновь и вновь,
ища хоть каплю сна в тени,
ну где же, где же, где же ты?
где чуткий, страшный, ясный, долгий
такой родной, такой холодный,
мой старый друг, мой верный сон?
с тобою мы в любые дни, в часы и скорби,
и страданий, и счастья радости момент
ты был всегда со мною рядом
мой главный жизни оппонент.

сознание нежное не знает,
что сердцу, друг мой, не прикажешь
и пусть пройдёт не мало лет,
но глаз твоих родной мне свет
всегда останется со мной.
в любви моей, в тех самых снах:
где я и ты, и мир для нас
где счастье, небо под ногами
где в далеке мне виден свет
как два живущих мураками
делящих только жизни цвет.
сознание нежное не знает,
что сердцу, друг мой, не прикажешь.
и даже яркий жизни свет
способен дать лишь человек.

твои глаза прозрачней хрусталя,
чернее ночи, роднее очага,
в них нет надежды, только пустота
печали в них сожённые луга.
в них тишина морей и песнь китов,
в них зрение слепых и сказ богов,
в них мира истина таится уповая,
и в них себя увидев, осознала:
что взгляд тяжёлый твой совсем не прост
что зор очей твоих был ярче звёзд
но что-то горькое тебя сломало
и глаз твоих мерцание покидало...

твои глаза стеклянны и хрупки.
в них вижу свет потерянной звезды.
звезды, что не видать уже сто лет,
звёзды, которой в мире больше нет.
она пропала, давним давним летом,
в один из тёплых тихих вечеров,
пропала, не предупредив об этом,
уйдя в один из неизвестных мне миров.
твои глаза прекрасны и глубоки,
они мерцают вопреки ночи,
и это все благодаря тому,
что есть в них свет потерянной звезды.